– Я обеими руками за, – ответила я, – мне и самой ненавистно насилие. Однако если моей жизни будет угрожать опасность, я стану защищаться. До вашего непротивления злу мне еще расти и расти духовно.

– Я не запрещаю вам защищаться, но прошу решать все вопросы по возможности миром, – проговорил отец Василий. – Хорошо, а что вы будете делать, когда получите подтверждение вины отца Глеба?

– Тогда я пойду к отцу Глебу и поговорю с ним, посмотрю, что у него дома, какие богопротивные вещи он там прячет, – просто ответила я и призналась: – Что потом делать, я не знаю. Вы же не хотите, чтобы в дело вмешивалась милиция, не хотите, чтобы я применяла насилие. Что же тогда делать с преступником, нарушившим не только законы общества, но и Божьи заповеди? Посоветуйте сами.

– Вообще-то это отец Афанасий против огласки, – пробормотал священник, хмурясь. – Я же считаю, отца Глеба надо судить прилюдно, дабы не посеять сомнения в душах верующих. Все в округе уже знают о его деяниях, и если по – тихому убрать его из прихода, то верующие начнут роптать, станут говорить, что церковь покрывает отступников.

– Значит, если обнаружатся какие-то противозаконные штуки, то можно стукнуть в милицию? – осведомилась я. – А в прессу?

Лицо батюшки исказила болезненная гримаса. Взглянув на меня, он через силу произнес:

– Бог с ними, сообщайте. Делайте все, но без убийств и насилия. Он и его приспешники должны понести заслуженное наказание. Может, хоть в тюрьме они вспомнят о Боге.

Из-за угла здания послышался шорох, грохот, выкатилось пустое ржавое ведро, а затем оттуда вышел Иван с неизменно довольной улыбкой, одетый в серую блузу и красную клетчатую рубашку с коротким рукавом. В руках он держал маленького пушистого котенка. Я смотрела и ждала, что ненормальный предпримет, однако он только гладил мяукающего котенка да глазел на меня расширенными, удивленными глазами.

– Что тебе, Ваня? – нарушил молчание отец Василий. – У нас с Евгенией важный разговор.

– Ничего, я так, это, стою просто, хотел Жене котенка показать, – промямлил Иван, переминаясь с ноги на ногу. – Я его назвал Георгием Победоносцем.

Я не выдержала и прыснула со смеху, а отец Василий прямо так и зашипел:

– Ваня, ты что, нельзя так. Это большой грех. Нельзя нарекать тварей человеческими именами, тем более именем святого. Назови его как-нибудь иначе. Иди и подумай как.

– А можно я с вами постою? – плаксиво попросил Иван. – Я не буду мешать, только послушаю, как вы разговариваете.

– Иди, иди, Ваня, – замахал на него руками батюшка. – Алевтина просила накопать на огороде картошки, чтобы сварить к обеду. Ты накопал?

– Нет, – буркнул виновато парень, – дядя Саша пошел копать.

– Так иди помоги ему, – с нажимом сказал отец Василий, развернул Ивана и подтолкнул в спину. – Иди, картошку потом на кухню отнесете. – Выпроводив его со двора, священник повернулся ко мне и покачал головой, пояснив: – Вот дитя неразумное, иной раз с ним так измучишься. Ох.

– Вы сегодня еще куда-нибудь планируете идти? – спросила я, желая перевести разговор на другую тему. Мне не хотелось говорить об Иване, слишком он был навязчив, постоянно лез в наши разговоры.

– Да я хотел несколько прихожанок проведать, – ответил отец Василий. – Они в летах, одинокие, и сегодня их не было на службе. Что-то могло случиться.

Я пообещала отвезти его и подумала, что заодно посмотрю на улицах бритоголовых – вдруг кто попадется?

Мы проехались по адресам, проверили прихожанок. С ними ничего страшного не случилось. Немного приболели, только и всего. Одной отец Василий помог наладить свет в доме – перегорел предохранитель, и старуха сидела без света. Другой священник принес из колонки пару ведер воды. После мы возвратились в церковь. Отец Василий занялся своими делами, я же разместилась в его рабочем кабинете и включила принесенный из машины ноутбук. Он был оснащен встроенным модемом с функцией ADSL – мобильного телефона для выхода в Интернет. Подключившись, я прошлась по базам данных МВД, разыскивая знакомые лица бритоголовых. Больше всего меня интересовал предводитель отморозков, а также адреса и телефоны его товарищей, не ездить же по всему Карасеву, разыскивая их. Вдруг они вообще неместные.

Наконец мне улыбнулась удача. Главарь отморозков смотрел на меня с фотографии на экране компьютера – звали его Криволапов Лавр Сергеевич. По полученным сведениям, Лавр просидел два года за хранение и распространение наркотиков, неоднократно привлекался за хулиганство и вандализм. Его подельников я не нашла – следовательно, они были слишком зеленые, чтобы серьезно засветиться в милицейских протоколах, а избиение семьи таджиков было их главным подвигом.

Затем через Интернет я связалась со знакомым хакером по кличке Юзер. Несмотря на странное прозвище, хакер был солидным сорокалетним мужчиной, работал на оборонном заводе Тарасова инженером-программистом. Я все про него выяснила, прежде чем заводить дела, он же по простоте душевной до сих пор считал меня мужчиной. В чатах я подписывалась именем Охотник, и вся наша дружба с Юзером сводилась лишь к виртуальному общению. В обычной жизни мы никогда не встречались, в сети же зависали частенько. Юзер охотно помогал мне, требуя в качестве вознаграждения подробности о моих делах. Я рассказывала ему, что могла, а иногда давала неплохо подзаработать за счет преступных элементов.

Узнав, что я затеяла какие-то дела со священником, Юзер отослал мне короткое сообщение: «Не завидую нашей епархии».

«Мне нужна не вся епархия, только отец Глеб, настоятель Свято-Петропавловского храма, – написала я в ответ, – выясни все, что можно, о его личности, при условии что в епархии есть компьютер, подключенный к сети».

«Есть, я проверял, – успокоил меня хакер, – на дворе двадцать первый век, а не Средневековье».

Мы попрощались. Затем я вновь сосредоточилась на деле Лавра, перенесла в записную книжку его домашний адрес, телефон и кое-какие другие сведения. Не успела я закончить, как явился отец Василий. Молитвы и песнопения здорово подняли ему настроение в последние часы. Словно светясь изнутри, он радостно пригласил меня пройти в трапезную, откушать что бог послал. Я выключила компьютер и пошла за священником. В трапезной собралось довольно много народу, в основном будущие члены центра реабилитации, выполнявшие в данный момент какую-то работу при храме. Три женщины из церковного хора, младшей из которых не было еще и семнадцати, повариха – худая чернявая женщина по имени Алевтина. Невысокий, крепкий, с лысиной на макушке псаломщик Игорь – бывший афганец, Александр и Иван. Последние сидели рядом в конце стола, причем Иван, как всегда, придуривался – пробовал держать носом большую деревянную ложку.

Во главе стола сидел отец настоятель, слева от него диакон Дмитрий, а справа на свободные места сели мы с отцом Василием. Алевтина принесла нам по тарелке щей, и, помолившись, все приступили к трапезе. Ощущение было такое, будто за столом собралась большая дружная семья, и мне не верилось, что кто-то из собравшихся мог стащить из церкви икону, а после сидеть как ни в чем не бывало за общим столом. Я посмотрела на Ивана, глупо подмигивающего мне, – если только он из озорства спрятал ее где-то или испортил случайно, а потом выкинул, страшась гнева настоятеля? Ненормальный же – с него станется.

– Много народа, верно? – шепнул мне отец Василий, когда Александр с Иваном стали убирать со стола пустые тарелки, а Алевтина принесла на стол второе – картошку с солеными песочниками, жареным луком и маринованными огурцами-помидорами.

– Да, я не ожидала, – призналась я тихо, так, чтоб не слышали соседи по столу. – Икону найти будет очень непросто.

– С Божьей помощью отыщем, – заверил меня отец Василий. – Я сейчас не про это. Скоро осень, и в храм потянутся еще люди. Разместить же их нам негде, вот почему так важен центр реабилитации, что я задумал. Но пока нам даже место не хотят выделить.

– Ясно, – пробормотала я, глядя в тарелку.